Gold Logo К началу страницы | Содержание альманаха | Предыдущий раздел


Анатолий Вершинский

“НАРОЧИТО ВЕЛИКА ОПАСНОСТ...”



ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ ПОЗНАНИЯ...
В ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ СТРОКИ

Сегодняшняя трагедия Югославии, трудная роль России в разрешении конфликта в Косово и Метохии воскресили интерес к прошлому этой балканской страны, к истории русско-сербских связей.

Но глубина любопытства пишущей братии, а с ней и читающей публики в основном ограничивается эпохой русско-турецких войн, в результате которых Сербия восстановила свой древний суверенитет. Затем в нашей памяти пятивековой пробел, и следующее ведомое нам событие – утрата сербами независимости после поражения в битве против турок на Косовом поле в 1389 году.

Таким же белым пятном представляется многим из нас сербское средневековье до этой скорбной даты. Стоит ли тому удивляться, если даже объемистый Энциклопедический словарь периоду сербской истории до установления османского ига отводит... две с половиной строчки! А именно: “Территория Сербии заселена славянами в 6-7 вв. В 12 в. создается крупное государство (с 1217 – королевство)”.

Еще меньше знают “широкие читательские массы” о средневековых русско-сербских связях. То есть, в сущности, ничего не знают о них.

Правда, особой вины читателей тут нет. Таковые связи малоизвестны и специалистам-историкам. Это не значит, что две наследницы Византии, у которых схожи даже гербы, развивались, не имея общих интересов и ощутимых контактов, просто зачастую эти интересы и контакты либо не были явными, либо не фиксировались хронистами. Например, в кратких сербских летописях почти нет указаний на Русь и русских людей, но и в пространных русских источниках мы немногое прочтем о сербах. Дело в том, что Сербия и Русь никогда не имели общих границ. И следовательно, не воевали друг с другом, не заключали оборонных и наступательных союзов, а торговали в неизмеримо меньшем объеме, чем с другими, сопредельными, землями. Но мир издревле тесен, и взаимное влияние наших стран друг на друга, пусть не всегда прямое, имело место и в стародавние времена.

Причем в узловые моменты истории оно могло оказаться неожиданно сильным.


МОНГОЛЫ, “СОБИРАТЕЛИ СЛАВЯН”

На исходе XIII столетия европейские владения Чингисидов были как никогда обширны. Южное и Среднее Поволжье, бассейн Дона, низовья Днепра и отчасти Дуная занимала Золотая Орда, собиравшая дань почти со всех русских княжеств и с нескольких балканских государств. Сразу оговорюсь: наименование этой степной державы – применительно к рассматриваемому периоду условно: сами монголы и тюрки называли свое ханство Белой Ордой, а русские летописцы – Большой Ордой, или просто Ордой. Название “Золотая Орда” впервые встречается лишь в “Казанской истории”, написанной около 1565 года. Но в последующих сочинениях историков и литераторов прижилось именно оно – безотносительно к описываемому времени. Говоря о событиях конца XIII века, не стану изменять установившейся традиции.

“Этот период истории Монгольской империи замечателен тем, что она под своей властью объединила восточных славян (русских) с балканскими, между тем как Россия XVIII – XIX веков, несмотря на свои усиленные стремления, не могла достичь этого объединения с ними”1.

Так “развенчал” наш прекраснодушный панславизм Эренжен Хара-Даван – в книге “Чингисхан как полководец и его наследие”, написанной в конце 1920-х годов в Белграде, где автор имел доступ к сербским летописям и трудам южнославянских ученых. Вряд ли балканские коллеги разделяли его восторг по поводу пришлых “объединителей”.

Самым западным улусом Золотой Орды был Крымский. Кроме северной – степной и предгорной – части полуострова, называвшегося в ту пору Таврикой, он включал земли в Северном Причерноморье. Ставка золотоордынского наместника – улусного эмира располагалась в городе Къырым (Солхат); позднее, уже в XIV веке, название города Крым перешло на весь полуостров2. В 1260-е годы крымским эмиром стал темник Ногай, праправнук Чингисхана и внучатый племянник Батыя, первого золотоордынского хана. К 1290-м Ногай уже владел территориями от Днепра до низовий Дуная. В северной части Нижнего Подунавья ему подчинялись валахи (предки молдаван и румын), на Среднедунайской равнине – венгры, на Балканах – болгары. Такая же участь грозила сербам.

Вот как характеризует приход завоевателей житие Стефана Дечанского: “Неприjатељи Православља Татари, покоривши православну Русиjу, устремише се на друге словенске православне земље. Нарочито велика опасност стаде грозити словенским државама Балканског Полуострва од стране кримског хана Ногаjа...”3. (Чтобы подчеркнуть близость двух языков, русского и сербского, я намеренно привожу цитаты из жития – здесь и далее – без перевода и транслитерации, в надежде, что читатели без особого труда поймут текст, записанный вуковицей – сербской разновидностью кириллицы.)

“Справедливые завоеватели” (а кто из агрессоров считал свои деяния неправедными?) всегда представляют свои нашествия как миротворческие либо освободительные акции. Если повода для вмешательства нет, его создают. В Болгарии, утратившей к этому времени былое единство, областью с центром в г.Видине владел болярин Шишман, вассал Ногая. В 1292 году ведомые Шишманом болгаро-монгольские войска вторглись в Сербию и опустошили часть ее земель. В ответ сербский король Милутин (Стефан Урош II) занял Видин, но этим не ограничился и вступил в пределы смежной Браничевской области, владетели которой также признавали верховенство Ногая.

Видинский правитель, спасшийся бегством в подвластном Венгрии Банате, и пострадавшие соседи Шишмана пожаловались на Милутина своему сюзерену. Ногай начал готовить в поход на Сербию многонациональные силы, состоявшие из монголов, половцев, алан и, вероятно, бродников4. Упреждая выступление ногайской конницы, в Крым прибыли сербские послы с богатыми дарами.

Сербы помнили нашествие Батыя и представляли (хотя бы на опыте сопредельных Болгарии и Венгрии), на что способен Ногай. Давно ожидая с его стороны враждебных акций, Милутин, вне всякого сомнения, внимательно следил за расстановкой сил в Орде. В 1291 году многоопытный Ногай помог занять золотоордынский трон своему молодому родичу Тохте. За это новоизбранный хан признал верховенство Ногая в делах Орды и автономию Крымского улуса. Однако очень скоро отношения двух Чингисидов разладились: Тохта вовсе не собирался делить власть с Ногаем и мириться с его сепаратизмом. Военный конфликт между ними был неизбежен.

И Милутин решил избежать самоубийственного столкновения с сильнейшим противником, не без оснований надеясь, что борьба за власть в Орде вскоре отвлечет крымского правителя от прямого вмешательства в сербские дела. Но замириться с монголами можно было лишь одним способом – подчинившись им. Чингисхан в своей Великой Ясе (своде законов) заповедал наследникам: “Запрещается заключать мир с монархом, князем или народом, пока они не изъявили полной покорности”5. Пришлось изъявить ее устами послов и сербскому королю. Но улусный эмир, еще в начале 80-х провозгласивший себя ногайским ханом, не удовольствовался присягой и подарками – в знак верности Милутина он затребовал к себе его старшего сына Стефана с несколькими сербскими вельможами. Согласно житию, королевичу исполнилось к тому времени лишь десять лет. (Эренжен Хара-Даван указывает иной возраст – семнадцать). Вскоре сербский престолонаследник и другие знатные заложники прибыли в ставку Ногая, и тот отменил карательную экспедицию. Так в 1292 году (некоторые историки называют также 1293-й и даже 1296-й) Сербия признала вассальную зависимость от Ногайского государства. Похоже, основную тяжесть этого ига принял на свои плечи юный сербский королевич...


РОЛЬ ОДИНОЧЕК В СУДЬБАХ ДЕРЖАВ

По свидетельству монаха-францисканца Плано Карпини, Западную Европу спасла от Батыева разорения знатная монголка. В декабре 1241 года великий хан Монгольской империи Угэдэй (пятидесятипятилетний алкоголик и развратник) был отравлен теткой его сына Гуюка. К этому времени войска Батыя, следуя тремя колоннами, разгромили объединенную польско-германскую армию в Силезии, изрядно пограбили Богемию и Моравию, захватили и разорили Венгрию. В конце декабря монголы пересекли замерзший Дунай и вторглись в Хорватию. Одно войско прошло вдоль Адриатического побережья, другое – в сторону Вены.

Весной 1242-го Батый в своей венгерской ставке обобщал результаты разведывательных экспедиций и готовил новый поход. Когда весть о смерти императора достигла ушей полководца, Батый переменил планы. Его конница проследовала через Боснию, Сербию и Болгарию в причерноморские степи. Спешный уход Батыя с завоеванных территорий был вызван необходимостью принять участие в выборах нового великого хана. Так что отравительница Угэдэя, сама того не ведая, изменила ход европейской истории. (Для полноты картины добавлю: новым великим ханом стал Гуюк; в 1246 году его тетку судили и казнили; императорский суд над ней как раз и наблюдал папский посланник Плано Карпини.)

По той же логике избавителем Сербии от ногайского ига следует считать... безымянного русского дружинника, сражавшегося в войске Батыева правнука Тохты.

В 80-е годы русские князья – вассалы монгольских властителей – разделились на два лагеря. В Сарае, у легитимных золотоордынских “царей” (а за десять лет в Орде сменилось три хана) искали покровительства Андрей Городецкий (третий сын Александра Невского), Федор Смоленский и ростовские Рюриковичи; в Крыму, у самопровозглашенного ногайского хана – родные братья Андрея: Дмитрий Переяславский и Даниил Московский, а с ними – Михаил Тверской. Эти две партии спорили за великокняжеский владимирский стол и в междоусобной борьбе за власть призывали на земли соперников “своих татар”. Набегали ногайцы, налетали ордынцы – и жгли, грабили всех подряд.

Во второй половине 1290-х соперничество Тохты и Ногая переросло в открытые военные столкновения. В сражениях с обеих сторон участвовали, в свою очередь, русские отряды.

Сначала удача сопутствовала Ногаю: около 1297 года в южной Бессарабии он разбил войско Тохты. Но вскоре золотоордынский хан взял реванш: согласно арабским источникам, использующим мусульманское летоисчисление, в 699 году хиджры6 (1299-1300) в битве у Каганлыка (по одним данным, на современной Полтавщине, по другим – близ нынешней Одессы) произошла решающая битва, в которой армия Ногая была разгромлена. Ее престарелый предводитель, будучи ранен, пытался спастись бегством, однако его нагнал и убил русский ратник из воинства Тохты. (По-видимому, обстоятельства погони препятствовали пленению оплошавшего полководца.) Голову Ногая дружинник доставил Тохте: до изобретения фотографии эта часть тела являлась единственным “документом”, удостоверявшим личность убитого врага.

Разумеется, воин ждал награды, но ордынский правитель приказал его... казнить. По преданию, мотивировал он свой приговор так: “У простолюдина нет права убивать хана”7. Сентенция слишком афористична, чтобы понимать ее буквально. В уже упоминавшейся Ясе Чингисхан “узаконил, чтобы старейший из эмиров, когда он проступится (так в оригинале. – А.В.) и государь пошлет к нему последнего из служителей для наказания его, отдавал себя в руки последнего и распростирался бы пред ним, пока он исполнит предписанное государем наказание, хотя бы то было лишение живота”8. Так что “простолюдин” имел право убить крымского эмира, каковым оставался некоронованный хан Ногай, – но только по приговору Тохты. Похоже, дружинник не получал соответствующего приказа. Мало того, он презрел обычай монголов умерщвлять знатных и уважаемых людей без пролития крови. Оказалось нарушенным и неписаное правило русских воинов и ополченцев, которые, по свидетельству летописца, придерживались в отношении побежденных врагов своеобразной сословной субординации: “...бояринъ боярина пленившю, смердъ смерда, градъ града” (то есть горожанин горожанина)9. Рядовой дружинник, настигший и обезглавивший владетельного князя из рода Чингисхана, по всем статьям “превысил полномочия”. За что и поплатился собственной головой. Властители, когда им это выгодно, чтут букву закона.

...Спустя 90 лет в битве на Косовом поле сербский витязь Милош Обилич убьет турецкого султана Мурада I прямо в его шатре. Две местных деревни – Милошево и Обилич – назовут в честь героя. О безымянном же дружиннике, сразившем крымского хана Ногая, память сохранят лишь исторические предания да научные труды. Наверное, так и должно быть. Междоусобные войны не доставляют славы их участникам. И все-таки здесь случай особый.

Представим только, что сражение у Каганлыка выиграл Ногай. Или проиграл, но спасся, и собрал новую орду, и в конце концов одержал победу над Тохтой, и стал единоличным правителем Золотой Орды. Ничто ему теперь не помешало бы утвердить свое господства на Балканах. Чем это грозило южнославянским народам, понять нетрудно: по свидетельству византийского историка Георгия Пахимереса, население захваченных ногайцами земель подвергалось постепенному “отатариванию”: перенимало обычаи завоевателей, одевалось, как татары, изучало их язык10.

Хотя в борьбе с Ногаем Тохта и его русские союзники отстаивали собственные интересы, ближайшие последствия их победы отвечали нуждам и чаяниям болгар и сербов.


ИЗ КРЫМСКОГО ПЛЕНА – В ЦАРЬГРАДСКУЮ ССЫЛКУ

Западные владения Ногая Тохта разделил между двумя своими сыновьями: один получил земли в северном Подунавье, другой – на Буге. На суверенитет Сербского королевства хан-победитель не посягал: у него хватало дел по восстановлению порядка в Орде и на Руси.

В кровавой татарской усобице уцелел Чока (Джуке), первенец Ногая. С тысячью верных воинов он нашел прибежище в Болгарии. Незадолго до этого умер ее царь Смилец, ставленник ногайского хана. На опустевший трон в Тырнове претендовал среди прочих Святослав (сын предыдущего болгарского царя – Тертера). Он признал Чоку своим повелителем и помог ему взойти на престол, но вскоре, опасаясь гнева Тохты, сверг и бросил в темницу. В тюрьме Чоку задушили, а его голову – в доказательство смерти – отправили в Крым. Новым царем Болгарии стал Святослав. Прямых свидетельств о его вассальной зависимости от золотоордынского хана нет.

Зависимость от крымского эмира унижала сербскую корону и обременяла ее подданных дополнительными поборами. Однако не мешала королю Милутину проводить самостоятельную внешнюю политику. В 1299 году он успешно завершил войну с Византией и женился на принцессе Симониде – дочери византийского императора Андроника II Палеолога, в результате чего значительно расширил свои владения. В XIV столетие Сербия вступила сильной и независимой державой. Но меньше века оставалось ей для свободного развития. В Малой Азии уже распался Сельджукский султанат, и один из его прежних вассалов – турецкий эмир Осман основал в Анатолии собственное суверенное государство. Ядро будущей Османской империи...

Но вернемся к сербским заложникам. После гибели Ногая, воспользовавшись неразберихой в его ставке, сын Милутина вместе со своими соотечественниками бежал из плена и вернулся на родину. Есть сведения, что в этом Стефану помогли его знатные татарские друзья, которыми он обзавелся в крымском пленении11. По возвращению в Сербию, Стефан вступил в брак с дочерью болгарского царя Смильца и получил в управление область Зету (современная Черногория). Но недолго д лилась спокойная жизнь молодой четы. Согласно житию, против королевича начала интриговать его мачеха Симонида. Желая освободить дорогу к трону для своего сына Константина, она оклеветала Стефана, будто он хочет отнять престол у своего отца. Между тем некоторые из сербских феодалов – властелей (мелких владетельных князей) указывали Стефану на грозящую ему опасность и подталкивали его на превентивные меры – на выступление против короля. Несколько властелей Зеты отказали Милутину в послушании, что было ему представлено как следствие сыновнего заговора против него. “Краљ оде са воjском у Зету, и угуши метеж”12.

Плененного королевича в оковах отвели в замок в Скопской области и там ослепили – выжгли глаза раскаленной кочергой13. Но этим жестоким наказанием сына Милутин не ограничился. Он выслал Стефана вместе с двумя его малолетними сыновьями “на заточење у Цариград” (Константинополь), к своему тестю Андронику.

Как повествует житие, на исходе пятого года изгнания зрение Стефана чудесным образом восстановилось: глаза опального королевича сберег в своей деснице и впоследствии вернул ему святой Николай Чудотворец. После семи лет ссылки, по ходатайству сербских иерархов – епископа Даниила (будущего автора жития Стефана Дечанского), архиепископа Никодима и других церковнослужителей, Милутин позволил сыну вернуться на родину и дал ему в управление Будимлянскую область в Зете, а его сына Душана оставил при себе. Прошло еще три года. Осенью 1320-го Милутин скончался, а в следующем, 1321 году, в январе, в день Крещения Господня, Стефан был коронован под именем Уроша III. Его десятилетнее правление оставило глубокий след в сербской истории – он расширял владения отца и покровительствовал искусствам. Монастырь Высокие Дечаны, который начал строить Стефан Урош III, а закончил его сын Душан Сильный, стал выдающимся памятником средневекового зодчества, общепризнанным центром славянской культуры и образованности. В честь этой обители король Стефан III и получил прозвище Дечанский. Православная Церковь признала его святым.


НАД ТРОНАМИ ЗЕМЛИ ОДИН ПРЕСТОЛ – НЕБЕСНЫЙ

Для нас крымский и византийский периоды жизни Стефана представляет особый интерес. В Крыму сербский престолонаследник мог встречаться с другими вассалами Ногая, в частности, с теми русскими князьями и княжичами, кто признавал главенство крымского хана в Орде. То, что не сохранилось письменных упоминаний об этих контактах, еще не значит, что их не было.

В Константинополе Стефана с детьми поместили в монастырь Пантократора под надзор игумена, без позволения которого слепой узник не мог ни с кем встречаться и говорить. Но он бывал и при дворе императора, где, вероятно, мог общаться со знатными выходцами из Руси. Среди проживавших в Царьграде русских были весьма образованные люди, занимавшиеся переводами и перепиской книг. Кто-то из них вполне мог посетить монастырь Пантократора и встретиться там с опальным сербским королевичем и его детьми. Епископ Даниил в годы ссылки Стефана пребывал в Хиландаре (одном из двадцати монастырей на “Святой горе” – Афоне) и, бесспорно, поддерживал братские отношения с русскими монахами из соседней обители св. Пантелеймона (Руссик). Известно, что сын Стефана Дечанского Душан впоследствии особо благоволил к этому русскому монастырю. В период своего царствования он даже стал его ктитором (попечителем)14. Возможно, такое расположение к выходцам из Руси было связано с детскими воспоминаниями Душана, который вместе с отцом общался с русскими в Константинополе, а впоследствии, уже в Сербии, много доброго слышал о них от Даниила (став главой Сербской Церкви, тот, бесспорно, умножил свои контакты с русским духовенством).

В конце XIV и особенно в XV веке, с установлением на Балканах турецкого ига, многие образованные люди переселяются из Болгарии и Сербии на Русь. “В Северной Руси, – отмечает историк М.Н. Тихомиров, – создается новая литературная школа, находящаяся под явным южнославянским влиянием”15. Известнейшими ее представителями являлись выходцы из Болгарии, родом сербы: русский митрополит Киприан и русский же писатель-агиограф Пахомий Логофет. Прослеживается южнославянское влияние также в древнерусской иконописи и храмовой архитектуре, хотя не столь заметное, как в искусстве словесности. Отмечается и обратное воздействие русской культуры на сербскую.

Да, поистине тесные связи между восточными и южными славянами установились именно в духовной сфере. Объединяли наших предков не чужеземные завоеватели, не собственные политики – объединяла, прежде всего, общая вера, проповедуемая на одном, церковнославянском, языке. Вспомним, что основой для перевода Кириллом и Мефодием священных книг стало южнославянское наречие, весьма близкое к древнему сербскому. Влияние сербской литературной традиции на сочинения отечественных авторов Н.М. Карамзин охарактеризовал так: “Вообще язык наш от XIII до XV века приобрел более чистоты и правильности. Оставляя употребление собственного Русского, необразованного наречия, Писатели тщательнее держались Грамматики церковных книг или древнего Сербского... коему следовали они не только в склонениях и спряжениях, но и в выговоре или в изображении слов...”16. Да и сегодня наши языки столь схожи, что русские люди, попав в Югославию, уже на второй-третий день начинают вполне сносно объясняться с сербами. Кто сомневается – перечтите еще раз вышеприведенные строки из жития сербского великомученика Стефана Дечанского.

Что же касается “объединивших славян” Чингисидов... Никаких эмоций – только факты. Изначально правитель Крымского улуса являлся наместником золотоордынского хана, который, в свою очередь, подчинялся монгольскому императору в Каракоруме. Но, во-первых, в середине 1260-х Золотая Орда стала фактически независимой от метрополии; во-вторых, Ногай не признавал над собой суверенитет золотоордынских ханов, будучи долгое время их фактическим соправителем. Так что ни о каком действительном “объединении славян” монголами говорить не приходится.

...Когда очередной “потрясатель вселенной” пытается причесать под одну гребенку разношерстный мир, он декларирует гуманные цели: умиротворение враждующих народов, наведение порядка в их землях. Но гребень зубаст, а мир ершист – и кровь, до того струившаяся ручьями, начинает литься рекой. Так стоит ли слабым и разобщенным дожидаться, пока их “объединит” некто сильный? Кем бы он ни прозывался: императором полумира или президентом полусвета.


ПРИМЕЧАНИЯ

1 Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Белград, 1929. Электронная версия.

2 Андреев А.Р. История Крыма. М., 1997. С. 6, 98.

3 Житиjе и подвизи светог великомученика Стефана Дечанског краља српског. – Поповић J. Zitija Svetyh ya novembar. Београд, 1977. С. 266 – 288. Цитируется по электронной версии, полученной из Интернета.

4 Бродники – население побережья Азовского моря и нижнего Дона в XII – XIII вв., возможно, славянское. Некоторые исследователи считают бродников предками казаков.

5 Хара-Даван Э. Указ. соч.

6 Хиджра (араб. – переселение) – переселение Мухаммеда и его приверженцев из Мекки в Медину в сентябре 622 г. Год Хиджра является началом мусульманского летосчисления. Исходным для него принято 1-е число 1-го месяца (мухаррама) 622 г., что соответствует 16 июля 622 г. от Р.Х.

7 Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Пер. с англ. Тверь – М., 1997. С. 194.

8 Хара-Даван Э. Указ. соч.

9 Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С. 256.

10 Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 186.

11 Vasilopoulos K. The Life of St. King Stephen of Decani. Sidney. Электронная версия.

12 Житиjе и подвизи светог великомученика Стефана Дечанског...

13 Vasilopoulos K. Указ. соч.

14 Тихомиров М.Н. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. – Славянский сборник. М., 1947. С. 171, 177.

15 Тихомиров М.Н. Указ. соч. С. 178.

16 Карамзин Н.М. История государства Российского в 12-ти томах. Т.V. М., 1993. С. 224.


© Анатолий Вершинский, 1999. (Сокращенная иллюстрированная версия этой статьи опубликована в журнале “Техника – молодежи”, № 7 за 1999 г.)


К началу страницы | Содержание альманаха | Предыдущий раздел

Сайт управляется системой uCoz