К началу | Библиография | Статьи о кино | Мультимедиа | Альманах | Ссылки
Анатолий Вершинский
Первый кавалер
первого российского ордена
В 1650 году, 350 лет назад*, родился Федор Алексеевич Головин, ближайший сподвижник Петра I, руководитель русской внешней политики с 1699 по 1706 год.
ЖИЗНЕОПИСАНИЯ СИЛЬНЫХ МИРА СЕГО имеют обыкновение обрастать легендами. Проходит время – и та или иная выдумка, благодаря авторитету исследователей, поверивших (или сделавших вид, что поверили) в ее достоверность, обретает статус исторического факта. Чем крупней описываемая личность, тем пристрастней отбор подобных “фактов” для ее очередного жизнеописания, потому разновременные версии такой биографии могут резко отличаться друг от друга. Скажем, властитель державы объявляется деспотом – и на него вешают всех собак. Если же деятельность главы государства признается прогрессивной, все главные достижения приписываются исключительно ему. А второстепенные – в виде исключения – двум-трем его сподвижникам-фаворитам. Истинные же помощники правителя, соавторы или вовсе творцы его политики – нередко остаются в тени. (Речь не о “серых кардиналах” – им сам Бог велел не “светиться” – речь о тех, кто на своем законном месте честно выполнял свои прямые обязанности, за что был отмечен при жизни, но вот после смерти перестал вызывать интерес у публики, оттесненный более броскими, более скандальными фигурами...)
Писанная история – особенно в ее популярном, рассчитанном на массового читателя, исполнении – вообще сильно отличается от реальной, являясь во многом антологией мифов. И чем талантливей их создатели, тем глубже эти мифы укореняются в сознании современников и потомков.
С ЛЕГКОЙ РУКИ МИФОТВОРЦА ПУШКИНА в обиход вошла звонкая формула: “птенцы гнезда Петрова”. И так прижилась, что пользоваться ею стали не только пылкие беллетристы, но и рассудительные историки. Корни метафоры – в самом языке. Слово “гнездо” издавна используется в переносном значении “дом”, “семья”. Вспомним, что знаменитый князь Всеволод Юрьевич, многодетный отец и собиратель Владимиро-Суздальской Руси, получил от современников прозвище Большое Гнездо. Ну а где гнездо, там птенцы. В разумении подданного Российской короны государь, помазанник Божий, – отец народа, невзирая на возраст и опыт. Тут Пушкин верен традиции. Да и Петр в 1709 году (время действия поэмы “Полтава”, откуда и прилетела в нашу речь крылатая пушкинская фраза) не столь уж юн. И все же, все же... Язык не поворачивается называть “птенцами” государственных мужей, многие из которых значительно старше хозяина “гнезда”. Особенно в начале его самостоятельного правления, когда Петр только-только “оперялся”. И, замышляя реформы, крайне нуждался в опытных и верных помощниках. В их числе – боярин Федор Алексеевич Головин.
(Кстати, о реформах. Вот еще один миф о Петре, сочиненный его апологетами, – будто в лице своей сестры Софьи и ее окружения он боролся с патриархальной боярской Русью. В чуть ли не поголовном утверждении этой выдумки преуспел другой русский писатель – “красный граф” Алексей Николаевич Толстой в романе “Петр Первый”. Меж тем правительство Софьи возглавлял “западник” Василий Васильевич Голицын, вынашивавший планы куда более радикальных преобразований, нежели фактический его последователь Петр, – некоторые видные историки даже приписали князю Голицыну намерение отменить крепостное право в России; впрочем, это тема отдельной статьи. Допетровская эпоха была чревата реформами, однако роды затянулись, и нетерпеливый “царь-плотник” применил для кесарева сечения топор палача.)
“ЛИЦО КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ”. Так бы назвали предка Головиных, явись он в Москву сегодня. Но случилось это при великом князе Дмитрии Ивановиче Донском. По преданию, потомок греческих колонистов Стефан Васильевич Ховра, “князь Готии” (крымского побережья от Судака до Балаклавы), выехал из Крыма в Москву в 1391 году. “От его сына Григория Ховры, – сообщает “Бархатная книга”, – пошел род Ховриных и Головиных...”. Прозвище “Ховра” некоторые исследователи объясняют тем, что византийские предки Стефана Васильевича – владетели крымского княжества Феодоро – происходили от знатных выходцев из черноморского города-порта Трапезунда, принадлежавших к аристократическому армянскому роду Гаврасов1. Есть, правда, и другое толкование – будто бы кличку “Ховра” получил в Москве уже сын Стефана (или, на русский манер, Степана) Григорий, и означала она... “неряха”2. (Сравним у Даля: “ХОВРЯ об. бран. хавронья, свинья”; но ведь само-то слово хавронья – искаженное женское имя Феврония!) Скорее всего, Григорий Степанович оказался жертвой “народной этимологии” - его “обрусевшее” иноземное родовое имя получило в дальнейшем насмешливое переосмысление.
Но вернемся к нашему герою. О его появлении на свет, воспитании, начале карьеры сведений сохранилось немного. Дмитрий Бантыш-Каменский, первый биограф Ф.А. Головина, отметил: “Год рождения его неизвестен”3. Позднейшие исследователи установили – 1650-й. Более точной датировки, увы, нет.
Итак, Федор Алексеевич родился 350 лет назад – в семье царского придворного. Получил хорошее по тем временам образование, знал латынь и английский. (Примечательно, что его перу принадлежат не только деловые письма и реляции, осевшие в посольских архивах, но и научный трактат “Глобус небесный”, обнародованный в Амстердаме в 1715 году, спустя девять лет после смерти автора.4) Латынь Головину-младшему, как и другим отпрыскам московской знати, преподавал дворянин Андрей Белобоцкий, родом поляк, изучавший философию и богословие в Кракове, а на Москве служивший переводчиком в Разрядном приказе5. Не знаю, как прочих юнцов, но Федю Головина он выучил на свою голову (уж простите за каламбур). Когда Федора Алексеевича послали за Байкал замиряться с правившими Китаем маньчжурами (через посредничество служивших при пекинском дворе иезуитов), он взял с собой “для переводу латинских писем” и своего учителя. Тот противился дальней поездке – даже попытался укрыться у родственников. Но от истории нельзя спрятаться.
До Нерчинской эпопеи карьеру Федора Головина блестящей не назовешь. В 1676 году его перевели из стряпчих в стольники. Следующего повышения по службе он ждал девять лет. Дело в том, полагают историки, что Головины поддерживали Нарышкиных, родственников Петра по матери, а те в 1682-м потерпели поражение в борьбе с Милославскими, родней Ивана и Софьи. Чин окольничего Федор Алексеевич все же получил – но только в декабре 1685 года, в связи с отправкой его в Даурию в качестве великого и полномочного посла. Похоже, на его кандидатуре настоял фаворит Софьи князь Василий Голицын, глава Посольского приказа и ряда других ведомств. Не потому, что Головин являлся его дальним родственником и разделял реформаторские устремления начальника, но потому, что к своим тридцати пяти стал опытным дипломатом и администратором. (Правда, некоторые историки считали, что таким образом Софья удалила из Москвы одного из влиятельных сторонников Петра. Охотно верю: у нас поныне отправляют попавших в немилость придворных послами в дальние страны.) Проблему контакта с местной администрацией кремлевские власти решили гениально просто: воеводой Тобольска, столицы Сибири, был назначен свежеиспеченный боярин Алексей Петрович Головин. Отец посла.
В своем выборе Голицын не ошибся. И когда в Москву пришло сообщение, что небольшой отряд Федора Головина одержал под Селенгинском победу над союзными маньчжурам монголами, правительство Софьи пышно ее отметило – наградило участников посольства и служилых людей, оборонявших сибирские остроги, специальными золотыми знаками разного достоинства. Нарочный выехал с ними из Москвы 20 мая 1689 года, а прибыл в Удинск (где и встретился с возвращавшимся из Нерчинска послом) 7 февраля 1690-го, когда учредившее награды правительство было уже низложено6. Но золото оттого не упало в цене.
“ОН ВЕРНУЛСЯ В ДРУГУЮ СТРАНУ” – говорят о человеке, который после долгой отлучки приехал на родину и застал в ней большие перемены. К нашей ситуации это клише не подходит. Уклад жизни меняется не так быстро, как правящие кланы. Ф.А. Головин, отсутствовавший в Москве пять лет, возвратился в прежнюю Россию – чтобы вместе с мужающим Петром делать ее другою.
О значении договора с цинским Китаем, подписанного в Нерчинске 28 августа 1689 года, историки спорят по сей день. Одни осуждают Головина – за нерасторопность и излишнюю уступчивость маньчжурам. Другие одобряют – за то, что в условиях военного шантажа со стороны цинских властей он сделал все, чтобы сохранить мир с Китаем, и при этом заложил в соглашение о границах возможность их будущего – исторически справедливого – пересмотра. Современный исследователь российско-китайских отношений Н.А. Самойлов пишет: “...России пришлось пойти на существенные территориальные уступки Китаю, однако историческое значение этого договора лишь в настоящее время может быть оценено по достоинству. Данный дипломатический документ, долгое время рассматривавшийся лишь с внешнеполитических и юридических позиций, являет собой пример своеобразного исторического компромисса; компромисса двух мировосприятий, отражавших специфику столь различных культур...
В течение последующих двух веков... на границе с Китаем не было серьезных конфликтов вплоть до конца XIX в. Цинская империя также объективно выиграла от установления мира в данном регионе...
Что же касается окончательного пограничного разграничения в Приамурье, то оно произошло в середине XIX в., когда Россия смогла возвратить территории, утраченные по Нерчинскому договору”7.
Правительство Петра высоко оценило миссию Головина. Вынужденную уступку героического Албазина ему поставили в вину – но и только. Едва Федор Алексеевич прибыл в Москву, как тотчас был возведен в достоинство боярина и наместника Сибирского. По свидетельству современников, восемнадцатилетний Петр “столько любопытствовал знать о путешествии Головина, что несколько дней сряду проводил с ним в беседах: с жадностью расспрашивал он о образе жизни народов Сибири и богатстве той страны...”8.
Человек общительный и хлебосольный, Головин легко сдружился с Францем Лефортом, фаворитом Петра, вошел в “ближний круг” сподвижников государя и, пожалованный генерал-кригс-комиссаром, деятельно участвовал как в “марсовых потехах”, так и в подлинных сражениях. При взятии Азова он проявил способности флотоводца и личную храбрость. Но главные битвы ждали его на поле дипломатии. На Федора Головина легла вся черновая работа по подготовке “Великого посольства”. В 1697 – 1698 годах оно посетило с дипломатическими и познавательными целями несколько стран Западной Европы. Первым послом значился искушенный в европейском этикете щеголь Лефорт, швейцарец на русской службе, владевший, по дошедшим до нас данным, шестью языками: немецким, французским, латинским, голландским, английским; наконец, русским9. (Примечательно, что, живя в России с 1675 года, по-русски он писал латинскими буквами и к тому же косноязычно. Впрочем, не отличался грамотностью и сам Петр, чего же требовать от его иноземного любимца?!) Обычаев и правил московской дипломатии Франц Яковлевич не знал, и его функции в посольстве оставались чисто представительскими. Головин был вторым полномочным послом, но фактически являлся главным исполнителем воли Петра, подлинного руководителя миссии, вел вместе с ним самые доверительные переговоры, нанимал на русскую службу иностранных специалистов.
(Он и в дальнейшем покровительствовал выходцам из чужих краев. Лучше других понимал, что без их познаний и навыков не обойтись? Или помнил, как давным-давно его пращура-эмигранта приютила московская земля? Скорее всего, и то и другое.)
“И СОВЕТОМ, И МУЖЕСТВОМ”. Так переводится с латыни девиз “Et consilio et robore” на фамильном гербе нашего героя. Этот герб и портрет Ф.А. Головина украсили серебряную медаль, которую в честь отличившегося дипломата приказал выбить Петр I по возвращению посольства в Россию. Прежде здесь никто не удостаивался подобной именной награды.
В ноябре 1698 года царь учредил первый российский орден – святого апостола Андрея Первозванного. А в следующем году, 10 марта, боярин Федор Алексеевич Головин стал первым его кавалером, то есть рыцарем (см. ниже). Символично, что знаки ордена – косой крест и восьмиконечную звезду с девизом “За веру и верность” – Петр возложил на Головина за день до похорон скончавшегося от лихорадки Лефорта10, тем самым дав понять, кто занимает опустевшее место у трона.
Стоит подчеркнуть, что Федор Алексеевич не просто открыл счет рыцарям ордена св. Андрея Первозванного: как первый его кавалер он стал главой капитула, и теперь уже из его рук должны были принимать орденские знаки новые посвящаемые (другое дело, что правило это не всегда выполнялось). О том, какое значение Петр придавал первому российскому ордену, говорит неспешность последующих посвящений в его рыцари. Только через год после Головина этой чести удостоился за “тринадцатилетние успехи над крымцами” украинский гетман Иван Степанович Мазепа (в ту пору союзник Петра, впоследствии царю изменивший). Третьим знаки ордена получил в 1702 году генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев – за победу над шведами под Эрестфером. Усыпанный алмазами крест на золотой цепи привез и вручил полководцу новый фаворит Петра Александр Данилович Меншиков. Сам государь “выдержал паузу” и стал лишь седьмым кавалером ордена – в 1703 году как “бомбардир-капитан Петр Михайлов за храбрость и искусство”, проявленные при захвате шведских кораблей флотилией из тридцати лодок. Вместе с ним за ту же операцию тем же отличием был отмечен “бомбардирский поручик” Меншиков. На сей раз, как и положено, знаки ордена вручил “храбрецам-искусникам” глава его капитула.
ЧТО ТАКОЕ ОРДЕН? Странный вопрос – разумеется, награда. Тогда почему человека, удостоенного ордена, именуют его кавалером? Даже если награждена женщина! Ведь “кавалер” в русском просторечии – ухажер.
В европейские языки это слово вошло из итальянского, где cavalierе изначально означало “всадник”, то есть рыцарь (от cavallo – “лошадь”, что, в свою очередь, восходит, к латинскому caballa; сравним русское “кобыла”). Уже в Италии слово cavalierе обрело второе, “галантное”, значение. (Как впоследствии в России – слово “рыцарь”, производное от немецкого Ritter – “всадник”.)
Теперь вспомним еще одно (исторически главное) значение слова “орден”. Так в средние века стала именоваться военно-монашеская организация, патроном которой провозглашался христианский святой – из наиболее чтимых. В пору крестовых походов принадлежать к духовно-рыцарскому ордену было смертельно опасно, но и весьма почетно. С XV века европейские монархи начали учреждать светские ордена, подражавшие орденам духовно-рыцарским. В “просвещенные” времена роль орденов стала заметно иной, нежели в “темном” средневековье. Посвящение в рыцари – кавалеры ордена – стало рассматриваться исключительно как награда.
Идеей учредить собственный орден Петр загорелся, судя по всему, во время посещения Англии, где получил (и, к чести русского государя, отклонил) коварное предложение английского короля вступить в орден Подвязки (учрежденный еще Эдуардом III в подражание легендарному королю Артуру с его рыцарями “Круглого стола”). Почему “коварное”? По уставу этого ордена, тот, кого посвящали в его рыцари, давал обет служить королю не на жизнь, а на смерть...
Орден, который задумал Петр, получил имя святого апостола Андрея Первозванного, покровителя России, а также мореплавания. Есть версия, что этот первый русский орден был создан во многом по подобию старинного шотландского ордена Чертополоха, о котором Петр узнал также во время своего пребывания в Англии (святой Андрей считается и покровителем Шотландии).
Первый писанный проект устава ордена св. Андрея относится к 1720 году. В его составлении непосредственно участвовал Петр I. В проекте, в частности, оговорены требования к кандидату в андреевские кавалеры. Он должен был носить высший дворянский титул (графский или княжеский), занимать первостатейную должность (сенатора, министра, посла “и прочих высоких достоинств”) либо иметь генеральский или адмиральский чин. Ордена мог удостоиться также губернатор, который не менее десятка лет оказывал государю “полезные и верные услуги”. Проект устава предусматривал и другие ограничения для будущего андреевского кавалера: отсутствие телесных недостатков, возраст не менее 25 лет и состояние, позволяющее “важность сего события (награждения. – А.В.) поддержать”. Одновременно к ордену св. Андрея Первозванного могли принадлежать не более 12 человек “природных российских кавалеров” и (на тех же условиях) столько же иностранцев.11
ТОЧНО ИЗ РОГА ИЗОБИЛИЯ сыплются на Головина звания и должности. В апреле 1699-го он произведен в чин генерал-адмирала. С этого же времени возглавляет Посольский приказ, сменив Льва Кирилловича Нарышкина, дядю царя, – становится, по отзывам иностранцев, “первым министром”. Датский посол в России Гейнс отмечал: “Это боярин с большими заслугами, таким его считают все в этой стране; царь ему более всего доверяет...”12. Английский посол Витворт извещал свое правительство, что Головин “пользуется репутацией самого рассудительного и самого опытного из государственных людей” Российской державы13.
Наряду с внешнеполитическим ведомством, в подчинении Головина еще несколько правительственных учреждений: Малороссийский, Новгородский, Смоленский и Устюжский приказы, Галицкая четверть, Монетный двор, Оружейная палата, Ямской приказ и вновь организованный Военно-морской; позже Федор Алексеевич станет также начальником Навигацкой школы, готовившей первых русских морских офицеров. В 1700 году в его ведение переходит Посольская походная канцелярия Петра. С началом Северной войны она превращается в главный дипломатический орган.
В этом же году Головин получает чин генерал-фельдмаршала и в качестве главнокомандующего ведет новонабранную 45-тысячную армию к Нарве. От позора поражения в битве с Карлом XII его спасает неожиданное решение государя: передав командование герцогу фон Круи, наемному военачальнику, только что принятому на русскую службу, Петр отбывает из армии вместе с Головиным, который необходим царю для переговоров с турецким послом и польским королем Августом II.
В ту пору на Руси любой дееспособный дворянин был профессиональным военным. Командовать войсками Головин умел – будь то отряды казаков под Нерчинском и Селенгинском, потешные полки у Кожухова или экипажи боевых кораблей под Азовом. Но несравненно искуснее он вел переговоры. Неоспорима его заслуга в том, что в первые, самые неудачные годы войны со Швецией, отмечал историк Д.Н. Бантыш-Каменский, “пределы России были обезопасены прочным миром с Портой Оттоманской (1700 г.), с Данией, Польшей и дружескими сношениями с прочими державами”14.
Дипломатические усилия российского политика получили международное признание: 16 ноября 1702 года союзник Петра австрийский император Леопольд I возвел Головина – первого из россиян – в графское достоинство Священной Римской империи германской нации.
(Небезуспешными были действия российского канцлера и по финансовому обеспечению Северной войны. Он ввел гербовый сбор в России. Управляя Монетным двором, возобновил плавку найденной нерчинскими казаками серебряной руды и увеличил ежегодное выбивание серебряной монеты с 200 – 500 тысяч рублей в конце 1690-х до 4,5 миллионов в 1702-м. Другое дело, что с ростом наличного оборота уменьшалось процентное содержание серебра в монете, и деньги быстро обесценивались. Но кратковременный эффект был достигнут.)
Если придворный чин следовало выслужить (и потому выражение “старинный боярский род” – некорректно), то дворянский титул передавался от отца к детям. Так что три сына Головина тоже стали графами. Наиболее известен из них Николай Федорович, адмирал Российского флота и кавалер ордена Андрея Первозванного.
ЦАРЬ – И ЕГО ПЕРВЫЙ МИНИСТР, который разделяет с государем весь груз ответственности за обновляемую державу, но письма к нему подписывает по старинке: “раб твой Фетка” (исследователи отмечают шутовской характер этой подписи: подобный неофициальный тон позволяли себе только люди “ближнего круга”, составлявшие так называемую “компанию” Петра; но в каждой шутке есть доля шутки).
Они разительно отличались друг от друга – и внешностью, и темпераментом. Один - долговязый; подвижен, вспыльчив. По классификации Гиппократа – холерик. Другой – невысокий, полный; сдержан в проявлениях чувств. Типичный флегматик...15 Думаю, немало резких заявлений Петра Алексеевича своевременно и тактично смягчил Федор Алексеевич. Они прекрасно дополняли друг друга.
Всякий, кто входил в ближайшее окружение государя, становился непременным участником царских “шумств”, как иносказательно именовал свои кутежи сам Петр. Но даже в пьяных компаниях Головин сохранял достоинство. Иоанн-Георг Корб, секретарь австрийского посольства в Москве, в дневниковой записи об одном из таких пиров отметил, что среди присутствующих на нем “московитов нашлось несколько гостей, которых выгодно выделял от прочих их вполне скромный разговор с государем, свидетельствовавший об их высоких душевных качествах”. В числе благовоспитанных сотрапезников царя Корб назвал Ф.А. Головина, который “отличался... зрелой обдуманностью в решениях”.16
...Излишняя полнота при кабинетной работе, изматывающие поездки, бессонные ночи, вынужденные возлияния... В конце концов и этот невозмутимый двужильный крепыш надорвался. Умер он, как и многие другие сподвижники Петра, не в домашней постели. В конце июня 1706 года царь, ожидая шведского вторжения, отбыл укреплять Киев и вызвал туда Головина. Тот отправился в путь, но доехал только до Глухова, где занемог и, проболев несколько дней, 2 августа скончался. Письмо с известием о смерти друга и соратника царь подписал так: “печали исполненный Петр”17.
ЕГО ИМЯ ОСНОВАТЕЛЬНО ПОДЗАБЫТО. Услышав о Федоре Алексеевиче Головине, собеседник по инерции понимающе кивает, а затем осторожно уточняет, о ком, собственно, речь. Почему так? Видимо, потому, что Головин ушел из жизни прежде, чем прозвучали фанфары главных петровских побед. Героями “преславных викторий” Петра Великого, новыми кавалерами учрежденных им орденов стали другие. Их имена повторялись чаще – и в памяти потомков запечатлелись четче. И все-таки первым рыцарем царя Петра, первым кавалером первого российского ордена был Федор Алексеевич Головин.
Он жил на стыке эпох; его собственная судьба во многом и стала таким стыком...
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Андреев А.Р. История Крыма. М., 1997. С.94.
2 Очерк об истории храма Рождества Богородицы в Старом Симонове. – Приходская страница церкви Рождества Богородицы, http://simonovo.cdru.com/history/old_history/id01.htm.
3 Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. М., 1994. С.11.
4 Демидова Н.Ф., Мясников В.С., Мороз И.Т. Комментарии к статейному списку Ф.А. Головина. – В кн.: Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. 2. 1686 – 1691. М., 1972. С.762.
5 Там же. С.764
6 В сентябре 1689 года царевна Софья, ее фаворит Василий Голицын и родственники Милославские были отстранены от власти, слабоумный царь Иван фактически отошел от дел, и бразды правления при занятом “марсовыми потехами” юном царе Петре взяли в свои руки его мать Наталья Кирилловна, ее брат Лев Кириллович Нарышкин и их сторонники.
7 Самойлов Н.А. Россия и Китай. – В сб.: Россия и Восток. СПб, 2000. Электронное издание Восточного факультета СПбГУ, http://www.snpfrinc.newmail.ru/books/russia_orient/china.html.
8 Демидова Н.Ф., Мясников В.С., Мороз И.Т. Комментарии... С.796.
9 Дипломатическое обеспечение Великого посольства (1697-1698 гг.), http://www.mid.ru/mid/bulletin/posol_prikaz/pos2.htm.
10 Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии. Т.4. М., 1948. С. 10 – 12.
11 Дуров В. Ордена России. М., 1993.
12 Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии. Т.4... С. 37.
13 Павленко Н.И. Петр Первый. М., 1975. С.50.
14 Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии... С.22.
15 О наружности Ф.А. Головина можно судить по сохранившимся портретам, о характере и манерах – по беспристрастным свидетельствам очевидцев. Вот как, например, его описали иезуиты, посредничавшие на переговорах в Нерчинске с маньчжурской стороны. Томас Перейра: “Когда посол сел, он заполнил все кресло, в разговоре он произвел впечатление человека искреннего... Он был остроумным и имел большой опыт в переговорах... Самообладание посла и полное отсутствие чего-либо показного делали его достойным своего положения”. Франсуа Жербийон: “Сам Головин приятный невысокий полный человек. Держался он просто...” (Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. 2... С. 714, 751).
16 Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии. Т.3. М., 1946. С. 123.
17 Бантыш-Каменский Д.Н. Биографии... С.21.
________________
* Статья написана в 2000 г. Ее иллюстрированный вариант опубликован в журнале «Техника – молодежи», № 8 за 2000 г.