---

К началу | Библиография | Статьи о кино | Мультимедиа | Альманах | Ссылки

Анатолий Вершинский

Некоронованный
предшественник Петра ^*

В числе почетных званий, которыми жаловали российских вельмож, известен редкостный титул: "царственные большие печати и государственных великих посольских дел оберегатель". Удостоиться этого звания мог лишь глава Посольского приказа, как называлось внешнеполитическое ведомство России в 1549 – 1720 гг. За всю историю Российского государства подобным образом титуловались только два государственных деятеля. Первым – Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин (ок. 1605 – 1680), искусный дипломат, заключивший знаменитое Андрусовское перемирие 1667 г., по условиям которого Речь Посполита возвратила российской короне Смоленскую и Черниговскую земли и признала воссоединение с Россией Левобережной Украины. Вторым и последним – князь Василий Васильевич Голицын (1643 – 1714), фаворит царевны Софьи, первое лицо в ее правительстве...

Когда очередной отечественный реформатор пробуждает в обществе интерес к прежним российским преобразователям, чаще других вспоминают Петра I. Реже – его отца Алексея Михайловича и единокровного брата Федора Алексеевича. Еще реже – некоронованного предтечу Петра, который роковым образом оказался в стане его противников. А вспомнить Голицына, при любом к нему отношении, есть за что.

СРАВНИМ ДВА ПОРТРЕТА, составленные, на манер фоторобота, со слов различных людей.

Портрет первый. Приверженец западной культуры в ущерб отечественной самобытности. Добивался участия России в европейских делах на стороне католических государств – Австрии, Польши, Венеции; преследовал старообрядцев и привечал "латинян" (даже разрешил обосноваться в Москве двум миссионерам-иезуитам). Властолюбец, не терпящий конкурентов: сосредоточил в своих руках управление ключевыми ведомствами и окружил себя незнатными людьми, обязанными ему карьерой и потому преданными. Казнокрад и мздоимец: ведя переговоры о мире с Польшей, присвоил 100 тысяч рублей; за взятку в 10 тысяч сделал Мазепу гетманом; во втором Крымском походе остановил наступление на татар за две бочки золотых монет. Ненасытный любитель роскоши, чьи палаты в Москве были обставлены по образцу богатейших западноевропейских дворцов; в тайниках этих палат после ареста хозяина обнаружили более 100 000 червонцев, 400 пудов серебряной посуды и уйму других сокровищ. Прелюбодей, изменявший своей второй жене с правительницей Софьей, приживший с нею детей, которых царевна якобы прочила на российский трон после чаемого "объединения церквей" и устранения других наследников дома Романовых; он же, по слухам, хотел передать свою власть законному сыну...

Портрет второй. Поборник процветания России, сторонник разумного использования лучших зарубежных достижений для развития собственной культуры. Грамотный и умелый администратор. Работая в правительствах царя Федора Алексеевича, участвовал в подготовке налоговой и военной реформ, позволявших содержать без казенного дефицита войска нового строя. Возглавлял комиссию, по предложению которой Земский собор отменил местничество, открыв дорогу в государственные учреждения незнатным даровитым людям. После смерти Федора в 1682 г. помог его сестре Софье укрепить позиции регентши при малолетних государях Иване и Петре; фактически возглавил ее правительство, которое усмирило восставших стрельцов и раскольников, избежав перерастания московского мятежа в новую русскую смуту. Искусный дипломат: будучи руководителем внешнеполитического ведомства России, продлил на выгодных для нее условиях перемирие со Швецией, а в 1686 г. заключил долгожданный "Вечный мир" с Речью Посполитой, закрепив за российской короной Левобережную Украину, Киев и Смоленск. По оценкам иноземцев – "великий", "самый достойный и просвещенный вельможа при дворе московском", "один из искуснейших людей, какие когда-либо были в Московии, которую он хотел поднять до уровня остальных держав"¹. Заботился о благоустройстве столицы: поощрял строительство домов из камня и мощение улиц, распорядился построить первый каменный мост на Москве-реке. Свободно изъяснялся на латинском, греческом, немецком и польском языках, собрал богатейшую по тем временам библиотеку, интересовался музыкой и театром, сам играл на дворцовой сцене. Мечтал об исправлении нравов в России, о свободе совести, ратовал за обучение русских дворян за границей, предполагал завести посольства при иностранных дворах. По мнению ряда историков, начиная со славянофила М.П. Погодина и либерала В.О. Ключевского, вынашивал планы освобождения крестьян от крепостной зависимости².

И ЭТО ПОРТРЕТЫ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА?! Да, именно так. Первый, зловещий, – составили оценки прижизненных и посмертных оппонентов, наветы обвинителей и просто сплетни. Второй, благостный, – отзывы сочувствующих современников и пристрастных исследователей, создавших миф об опередившем свое время аристократе-антикрепостнике. (На деле политика боярина, крупного землевладельца Голицына укрепляла власть помещиков.) Где же истина? Как всегда, посредине?

Демонизация князя Василия – занятие малопродуктивное. Предъявленные ему обвинения в коррупции – частью ложны, частью недоказуемы за давностью лет. Приписанные ему планы окатоличить Русь не стыкуются с его реальной политикой, упрочившей позиции Православия на Украине и в Белоруссии. Ничего не известно историкам о детях Голицына и Софьи (более того, их интимную связь некоторые исследователи подвергают сомнению). Что же касается его собственных притязаний на власть, а тем паче на корону... Он был потомок великого князя литовского Гедимина, чей род традиционно (хотя и безосновательно) возводился через полоцких князей к Рюрику. Симптоматичный факт: в "Смутное время" родич и полный тезка нашего героя дважды претендовал на царский трон. Причем оба раза – в предусмотренном законом порядке. Если бы в конце XVII в., как в его начале, пресеклась царская династия, этот Василий Васильевич Голицын, как и тот, наверняка выставил бы свою кандидатуру. Иной путь к престолу был ему заказан.

Но и строгий ангельский лик тоже не подходит к его холеному, с хитринкой в глазах, лицу. Как политик – он неизбежно шел на компромиссы и уловки. Как профессиональный дипломат – вступал в контакт с самыми различными людьми. В том числе – с иезуитами, посредничество которых русские посланники использовали, в частности, в Китае. И разумеется – с женщинами. И коль скоро ему для достижения своих целей, которые люди с подобными амбициями не отделяют от государственных интересов, понадобилось увлечься особой царской крови – вряд ли он колебался. Автор "Записок о Московии" французский эмиссар Фуа де ла Невилль, находившийся в России по поручению польского короля с августа по декабрь 1689 г. и лично встречавшийся с Голицыным, не сомневался в природе чувства князя: регентшу "он любил только ради своей выгоды"³. (Так или иначе, но подарки царевны он хранил до конца жизни.) А вот Софья, по мнению наблюдателей, была "страстно влюблена" в "братца Васенку", как ласково называла его в одном из писем.

ПОСЛЕ ДОЛГОГО ЗАТВОРНИЧЕСТВА В ТЕРЕМЕ 24-летняя царевна со всем пылом своей души отдалась красивому, умному, европейски образованному и обходительному мужчине, на 40-м году жизни опытному не только в приказных делах. Думается, и князем руководил поначалу не один голый расчет. Софья не была красавицей, какой называл ее позже Вольтер, знакомый лишь с портретами царевны. Но не была и безобразной, какой ее пытались представить апологеты Петра (или просто ненавистники России). Она влекла свежестью молодости, неуемной жизненной силой, ясным умом и образованностью; наконец, магией своего имени, которое придворные богословы прямо связывали с божественной Премудростью. (Располнела и подурнела царевна позже. На полях рукописи Невилля, видевшего Софью в 1689 г., сделана приписка: "...она ужасно толстая, у нее голова размером с горшок, волосы на лице, волчанка на ногах, и ей по меньшей мере 40 лет"⁴; на самом деле царевне было в ту пору 32 года. Есть предположение, что процитированное примечание принадлежит не автору "Записок...", а редактору их французского издания 1698 г., усилившему нелестную характеристику Софьи в угоду политической конъюнктуре⁵.)

Итак, честолюбивый князь и боярин стал фаворитом властолюбивой царевны. Но перед нами необычный случай фавора: на вершину власти Софья Романова и Гедиминович Голицын взошли рука об руку.

О том, какого рода отношения связывали их, ученые по сей день спорят. Традиционно считается, что это была любовная связь. Меж тем российский историк А.П. Богданов расценивает эти отношения как сугубо деловые и заявляет, что легенда "о предосудительной близости между царевной и князем возникла много позже свержения Софьи и ссылки Голицына"⁶. Более осторожна английская исследовательница Линдси Хьюз, автор лучшей на сегодняшний день монографии о царевне Софье. Полностью приведя два сохранившихся письма, адресованных царевной князю, доктор Хьюз дипломатично заключает: "Поскольку в нашем распоряжении нет аналогичных писем, написанных в то время незамужними женщинами мужчинам, с которыми можно было бы сравнить шифрованные послания Софьи, читатель волен сам решать, можно ли считать их доказательством любовной связи между царевной и князем Голицыным"⁷. Что ж, последуем совету лондонского профессора. Вот некоторые выдержки из этих писем. Из первого послания: "Свет мой, братец Васенка, здравствуй, батюшка мой на многия лета... мне, свет мой, веры не имеется, што ты к нам возвратитца, тогда веры поиму, как увижю в объятиях своих тебя, света моего. А што, свет мой, пишешь, што бы я помолилась, будто я верна грешная пред Богом и недостойна, однакоже дерзаю, надеяся на его благоутробие, аще и грешная. Ей, всегда того прошю, штобы света моего в радости видеть...". Из второго: "Батюшка мой... радость моя, свет очей моих, мне веры не иметца, сердце мое, что тебя, свет мой, видеть. Велик бы мне день той был, когда ты, душа моя, ко мне будешь; если бы мне возможно было, я бы единым днем тебя поставила пред собою... Бог, свет мой, ведает как желаю тебя, душа моя, видеть...".⁸ Так кто же и кому это пишет? Начальница – подчиненному? Или горячо любящая, истосковавшаяся по ласке женщина – любимому человеку?

ФАКТИЧЕСКИЙ ПРАВИТЕЛЬ РОССИИ проводил свою политику, тщательно выверяя каждый шаг. Все мало-мальски серьезные решения приходилось оформлять как царские указы, согласовывать с патриархом и утверждать в Боярской думе, ловко лавируя между ее враждующими группировками. (Не правда ли, знакомая ситуация?) Впоследствии самодержец Петр устранит эти препятствия, упразднив и Думу, и патриаршество, зато и цена его единоличных инициатив окажется непомерно высокой...

Подписание "Вечного мира" с Польшей стало звездным часом Василия Голицына. Но ничто не дается даром. Заключение этого договора обусловливалось вступлением России в "Священную лигу" против Турции, что означало войну с ее вассалом – Крымским ханством. Опасаясь возросшего влияния Голицына, его противники постарались, чтобы главнокомандующим русскими войсками стал он. Тем самым его удалили из Москвы и сделали заложником неверной военной удачи. Крымские походы 1687 и 1689 гг. принесли пользу российским союзникам, сковав на время силы крымского хана, но для России закончились малоуспешно. А для авторитета Голицына – и вовсе плачевно.

Долгие отлучки любимца Софьи имели и другое следствие. Постепенно первое место подле правительницы занял другой ее соратник – окольничий Федор Леонтьевич Шакловитый, глава Стрелецкого приказа, в чьем ведении, помимо столичных стрельцов, находился политический сыск. Он быстро освоил роль царедворца и разделил заботы князя Василия об идеологическом обеспечении властных амбиций регентши, мечтавшей о венчании на царство. (Ходили слухи, что разделил он и более приятные обязанности Голицына, однако после цитировавшихся писем этим сплетням не хочется верить.) По заказу Шакловитого зимой 1689 г. был издан очередной панегирик Софье – книга "Дары Духа Святого". Автор, Иосиф Богдановский, доказывал, что державу и силу Господь даровал в равной степени царям Ивану да Петру и их сестре-царевне, а вот Премудрость – только Софье Алексеевне. Также по указанию стрелецкого начальника знаменитый гравер Леонтий Тарасевич и видный писатель Сильвестр Медведев создали большие гравюры с коронационным портретом Софьи – в царском облачении, со скипетром и державой в руках⁹.

Военные неудачи Голицына не могли быть затушеваны идеологическими акциями Шакловитого. Более того, беспардонная пропаганда вызвала раздражение. Женитьба и совершеннолетие Петра лишали законной силы опеку регентши над ним, а ее претензии на корону представлялись и вовсе неслыханными. Не спасали престиж верховной власти и ратные успехи немногочисленных русских войск под Удинским и Селенгинским острогами осенью 1688 г., весть о которых пришла в Москву в марте 1689-го¹⁰. (Командовал этими отрядами великий посол Федор Алексеевич Головин; очерк о нем – "Первый кавалер первого российского ордена" – опубликован на этом сайте, а также в "ТМ", №8 за 2000 г.) Слишком несопоставимы были в глазах обывателей эти две кампании: близкая, масштабная крымская – и далекая, скромная забайкальская. Популярность Софьи падала – как среди простого народа, так и в кругах московской знати и кружках обслуживающей ее "творческой элиты". Придворные сочинители панегириков, еще вчера воспевавшие "тезоименитую Мудрости царевну", теперь слагали оды в честь ее противников...

Первые четыре года правления Софьи и Голицына были успешны: стабилизировалось внутреннее положение России, укрепились ее позиции в Европе. Но мирно уйти со сцены, когда разразился кризис, добровольно вернуться в терем правительница не могла. А Голицын не мог ни остановить, ни предать Софью... В разыгранном по чужому сценарию стрелецком "бунте" против Петра – у князя Василия роль не вполне ясная, но все же второстепенная.

КТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЕ ЗАЧИНЩИКИ очередного "антинарышкинского" выступления стрельцов? Некоторые исследователи считают, что волнения в московском гарнизоне спровоцировали... сами Нарышкины. Уже знакомый нам А.П. Богданов, ссылаясь на малоизвестные документы, пишет: "...бунт стрельцов в августе 1689 года против Петра I и его родственников Нарышкиных, в страхе перед которым молодой царь бежал в Троицу и призвал войска на помощь против своей сестры Софьи и ее сторонников, был разыгран агентами Нарышкиных и на их деньги"¹¹.

Несмотря на правительственный кризис, позиции Милославских в Думе оставались прочными. К лету 1689 г. между соперничающими боярскими группировками установилось шаткое равновесие, и сторонники 17-летнего Петра искали способ склонить чашу весов на свою сторону.

Случай вскоре представился. 7 августа по распоряжению Софьи начальник Стрелецкого приказа Федор Шакловитый усилил охрану в Кремле. Тут же разнесся слух, что ночью сюда явится Петр со своими потешными, чтобы убить царя Ивана, правительницу Софью и их сестер-царевен. Среди взбудораженных провокационным известием стрельцов прозвучали призывы "ждать набата". Доверенные люди Нарышкиных в московском гарнизоне истолковали происходящее как начало бунта. В ночь на 8 августа в Преображенское, где находились Петр и его двор, прибыли два стрельца и известили юного государя о враждебных приготовлениях в Кремле, свидетелями которых они стали. Напуганный Петр и его приближенные покинули летнюю резиденцию и укрылись в Троице-Сергиеве монастыре. (Уже здесь к "извету" двоих очевидцев прибавились показания еще пятерых стрелецких командиров.)

Основанная иноком Сергием обитель издавна являлась мощной крепостью. В XVI в. монастырь опоясали каменные стены с двенадцатью башнями. В "Смутное время" он был одним из центров народного сопротивления польско-литовским захватчикам и выдержал их 16-месячную осаду. А в 1682 г., во время Московского восстания, здесь пряталась от собственного народа царская семья. Тогда у стен обители собралось по воле правительницы Софьи и под водительством князя Василия Голицына дворянское ополчение, и грозный стрелецкий мятеж удалось "утишить". В ту пору Петр и Софья, Нарышкины и Милославские волей-неволей оказались в одном стане. Теперь, семь лет спустя, – по разные стороны укреплений.

УКРЫВШИСЬ В ТРОИЦЕ ОТ МНИМОГО БУНТА, сподвижники Петра призвали колеблющуюся московскую знать, стрельцов и солдат прибыть в обитель, дабы защитить "природного" царя от его врагов. Напуганная далеко зашедшим конфликтом, Софья Алексеевна попыталась примириться с единокровным братом, для чего, наряду с видными думными боярами, направила на переговоры с ним патриарха Иоакима. Но просчиталась: предстоятель Русской Православной Церкви остался с Петром. Как записал впоследствии в своей "Гистории..." князь Б.И. Куракин, "по приезде патриарха Иоакима и бояр, и всех знатных, уже двор царя Петра Алексеевича пришел в силу и тем начало отнято правлению царевны Софии..."¹². К исходу августа на сторону Петра перешли стрельцы. Это решило исход дела...

Факт свершившегося дворцового переворота зафиксировало соглашение между царями Петром и Иваном, по которому имя царевны изымалось из царского титула, а Петр получал право формировать новое правительство без ведома старшего брата. Из "Троицкого похода" Петр I возвращался в Москву фактически единственным самодержцем. (Впрочем, в ту пору юный царь довольствовался "марсовыми потехами", а государством управляли его мать и дядя – Лев Кириллович Нарышкин. Уж он-то наверняка знал, был ли заговор...)

После пристрастного розыска, длившегося всего шесть дней, Федора Шакловитого и пятерых его сообщников казнили. А ровно через три месяца "перенаградили" семерых стрельцов – подателей рокового "извета". Вместо пожалованных ранее заведений и промыслов им выдали по тысяче рублей на брата – огромные по тем временам деньги. Но благодарность новой власти не ограничилась серебром. "Изветчиков" (по крайней мере, четырех из семи)... отставили от стрелецкой службы и позволили им "быть в иных чинех, в каких они похотят"! Похоже, доносители воспользовались дарованным им правом выбора: приказные документы не отмечают дальнейшего присутствия "изветчиков" в столичном гарнизоне¹³. ...Когда секретная операция завершена, ее тайные разработчики, заметая следы, устраняют явных исполнителей. Почетная отставка после щедрой оплаты услуг – не худший способ.

ПОСЛЕ СВЕРЖЕНИЯ СОФЬИ И ОПАЛЫ ГОЛИЦЫНА его ближайшие сотрудники по Посольскому приказу: Емельян Украинцев, Прокопий Возницын, вернувшийся из Нерчинска Федор Головин и ряд других дипломатов – избежали репрессий, вошли в новое правительство и впоследствии занимали в нем первостепенные должности. Так была обеспечена преемственность российской внешней политики. Изъявили верность Петру и иноземные специалисты, приглашенные на службу Голицыным. К ним претензий у новой власти тоже не оказалось.

А вот князя Василия петровское окружение не простило. Слишком повязан был он с Софьей, с кланом Милославских, слишком опасной фигурой стал. Обвинение в государственной измене ему не предъявили, о чем, по-видимому, позаботился его двоюродный брат князь Борис Алексеевич Голицын, входивший в розыскную комиссию. По крайней мере, современники событий в этом не сомневались. Так, Патрик Гордон, шотландец на русской службе, в своем "Дневнике" пишет: "...несмотря на то, что князь Вас. Вас. был надежной опорой и поддержкой царевны и, как всем было известно, он знал обо всех происках против жизни молодого царя, если сам не был их инициатором, все же он был наказан не как предатель или изменник, что могло произойти лишь благодаря власти и влиянию, которое его двоюродный брат князь Борис Алексеевич Голицын в то время имел на царя и его окружение"¹⁴.

Ограничились тем, что обвинили поверженного соправителя Софьи в превышении власти, в незаконном титуловании царевны, в тайных переговорах насчет ее коронации, а также в уклонении от активных действий во втором Крымском походе. Лишили боярства, чинов, званий, имущества (но не княжеского достоинства) и сослали с семьей на Север, в Архангельский край... Окончательным местом поселения стал Пинежский Волок. Там в 1714 г. и умер Василий Голицын, на десять лет пережив заточенную в Новодевичий монастырь Софью.

В ПОЖИЗНЕННОМ ИЗГНАНИИ разжалованный "оберегатель" российской государственности ничем особым себя не проявил. Не оставил автобиографических записок (но исправно писал челобитные о помиловании). Не помышлял ни о каком антиправительственном заговоре (но вплоть до кончины Софьи внушал опасения властям). Жил под надзором с семьей и малочисленной дворней на казенные "кормленные деньги" и посылки родни, занимался невеликим хозяйством. Проживая на Пинеге, праздники и часы досуга любил проводить в Красногорском монастыре, куда перед смертью и завещал сохраненные, несмотря на лишения, подарки Софьи – шитые лично ею Образ Богоматери, плащаницу и воздух (покров для сосудов с причастием); в этой же обители нашел последнее пристанище и сам князь¹⁵.

...А до Пинеги была Мезень. Там в начале 1690-х встретились Голицыны с семьей казненного еще в 1682 г. протопопа Аввакума, яростного поборника старой веры. По челобитной его сына Ивана опальный князь Василий через посредничество брата Бориса помог освободиться из ссылки жене и детям своего идейного и политического врага.

C каким из нарисованных выше портретов согласуется этот поступок? Или перед нами проблеск нового лика – не московского вельможи с повадками польского магната, но архангельского ссыльнопоселенца, страдальца и богомольца?

Сказано: "Широк человек..."

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Соловьев С.М. Сочинения. В 18-и кн. Книга VII. История России с древнейших времен. Т. 13 – 14. М., 1991. С. 422. Богданов А.П. Василий Васильевич Голицын // "Око всей великой России". Об истории русской дипломатической службы XVI – XVII веков. М., 1989. С. 218.

² См. примечания к публикации записок Ф. де ла Невилля в кн.: Де ла Невилль. Записки о Московии. М., 1996. С. 231 – 232.

³ Де ла Невилль. Указ. соч. С. 160.

⁴ Там же. С. 159.

⁵ См.: Хьюз Л. Царевна Софья. СПб., 2001. С. 326.

⁶ Богданов А.П. Василий Васильевич Голицын... С. 198.

⁷ Хьюз Л. Указ. соч. С. 286.

⁸ Письма цитируются по кн.: Хьюз Л. Указ. соч. С. 284 – 286.

⁹ Подробнее о панегириках Софье Алексеевне см.: Богданов А.П. Царевна Богом данной Премудрости // Наука и религия. 1993. №8. С. 56 – 61.

¹⁰ Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. 2. 1686 – 1691. М., 1972. С. 357 – 360, 787.

¹¹ Богданов А.П. Василий Васильевич Голицын... С. 228.

¹². Цитируется по кн.: Лавров А.С. Регентство царевны Софьи Алексеевны. М., 1999. С. 164.

¹³ См.: Лавров А.С. Указ. соч. С. 157 – 159.

¹⁴ Цитируется по кн.: Хьюз Л. Указ. соч. С. 297.

¹⁵ О жизни В.В. Голицына в ссылке см.: Воскобойникова Н.П. К биографии В.В. Голицына // Архив русской истории. Вып. 6. М., 1995. С. 126 – 152.

________________
^* Иллюстрированный вариант статьи опубликован в журнале «Техника – молодежи», № 3 за 2002 г.